— Служба интересная, разноплановая, например, в структуре Управления были служба физической защиты в самой налоговой полиции, оперативная работа, розыскные работы. Соответственно, и допуск по здоровью разный для подразделений. В основном — спецконтингент: бывшие сотрудники Министерства обороны, Министерства внутренних дел, ФСБ (тогда Федеральная служба контрразведки), службы внешней разведки СВР, люди из Главного разведывательного управления. Нужно было проводить их через методики — определенные испытания, потому что желающих много, служба интересная, новая и достаточно хорошо оплачивалась в то время. В первую очередь отмечали в кандидатах стрессоустойчивость и умение владеть собой в ситуациях, которые не предполагают норму, скажем так. Обращали внимание на наличие аналитического склада ума.

— Я туда пришла в 19 лет служить, и служба меня приучила вещи на веру не брать. 90% из тех, кто проходил тестирование, демонстрировали такое доверие, открытость и радушие, что я диву давалась. Но на самом деле они были закрытые, недоверчивые, подозрительные люди. Что, собственно, говорит о том, что это нормальные сотрудники спецслужб. И в процессе собеседования нужно было внимательно наблюдать и отмечать те качества и черты характера, которые человек тщательно скрывает. С одной стороны, они должны быть эмоционально спокойны, с другой — эмоционально сильные и умеющие оценить ситуацию, быстро приняв решение. Поэтому, собственно, эмоциональная нестабильность была для нас триггером.

— Много интуитивно-практической работы, невозможно всех под одну гребёнку стричь. Чем сложнее человек, тем сложнее найти тот самый тест, который покажет, что надо. Тем более, что никакие результаты тестов не анализировались без собеседования с кандидатом.

— Это идеальная картина, такого не бывает. Я, во всяком случае, с таким вариантом не сталкивалась, чтобы для каждого человека была своя батарея тестов. Как ты поймешь, что это за человек, чтобы давать ему тест? Была своя батарея тестов для кандидатов на должности в разные подразделения исходя из функционала.

— Интересная аналогия, могу предположить, что так. Что такое тест? Это, с одной стороны, модифицированные вещи, с другой — стандартизированные по методике, которые дают нам хоть какую-то небольшую информацию о человеке — на входе, когда мы еще ничего о нем не знаем. А основываться только на тестах неправильно. Потому что они все-таки стандартизированы, в них зашит определенный процент если не ошибки, то какого-то отклонения, безусловно. И только получив определенный результат тестов и побеседовав с человеком, специалист может объяснить тот результат, который получился.

— Все стараются казаться такими, какими они видят себя. А мы стремимся видеть себя всегда лучше, чем мы есть на самом деле. В большинстве случаев. Быть искренним и откровенным с собой до конца — это немногие могут себе позволить. Люди дают социально желательный ответ.

— Я чувствую эту музыку в том, что могу писать ее сама. Если я провожу исследования сама, то могу получить цифры, имеющие для меня смысл, — так я задаю тон мелодии, и тогда цифры играют. Каждая цифра имеет ноту, звучание, и я понимаю, что скрыто под ней. К социологии я отношусь как к эксперименту. Для того, чтобы получить результат абсолютно достоверный, надо вложить огромное количество составляющих, которые бы перепроверяли друг друга. Если люди к этому подходят спустя рукава, может случиться совсем не та мелодия, которую изначально писали исследователи в виде гипотезы. Хотя при правильной интерпретации цифры должны были ее подтвердить. И всё — ни мелодии, ни открытия не состоялось. Важен угол, под которым смотришь и на проблему, и на погрешность.

— Да. Успешные люди — это люди погрешности. Они стремятся увидеть все не так, как оно есть на самом деле, и видеть в обыденном необычность и новость. Это люди-исследователи. И таких людей мало. И конечно, потому он должен быть просто быком или волом, который сначала тащит, а потом пинает и толкает. И при этом он должен быть немного мечтателем, немного сумасшедшим и уметь противостоять всем тем, кто скажет: «У тебя ничего не получится, ты не справишься, все обречено». Мне кажется, это только так работает.

— Тема интересная. Я верю в команду, но когда бывают ситуации с риском для жизни, например. То есть когда команда существует в ситуации, отличной от нормы. Что касается так называемых agile-групп, которые много лет пытаются все внедрить, то, честно, я не видела ни одной команды, работающей на постоянной основе, кроме айтишных компаний, где все это прописано с помощью scrum-технологий.

— Он делает возможным работу системы на основе единых понятий. Из 15 версий может быть 15 разных результатов. Я попыталась вербализовать мысль и передать ее вам, вы ее услышали определенным образом и поняли для себя. Очень часто между той мыслью, которая у меня проскочила и тем, что вы поняли, может быть пропасть. И не потому, что я не смогла передать все точно — или вы не смогли меня понять… Просто это особенность коммуникации. Есть несколько фильтров искажений, которые доводят саму мыслеформу до реципиента в искаженной форме. Поэтому максимально договориться о терминах — это один из успешных вариантов коммуникаций. А второй — договориться о единых образах. Я скажу слово «собачка». Какой образ возник?

— Я понимаю, я видела этот мультик. У вас вот эта собачка. А сколько еще вариантов собачек может быть? У кого-то — как в Карлсоне, у кого-то — маленькая и черная собачка Кнопа, как у клоуна, а у третьего — электронный адрес @. И это тоже образ собачки. Нужно договориться до единого образа, чтобы дальше ехать. А по-другому не получится, потому что если вы будете говорить про свою собачку из Карлсона, а я буду говорить про электронный адрес, к чему мы придем?

— Да, именно. Общая система координат позволяет вместе быть эффективными. Что значит в команде «Дедлайн сегодня»? До 00 часов, или до 21, или до конца рабочего времени? Вот пример: мы с руководителями определяем, почему идет сбой в решении задач. Я говорю: «Как ты ставишь задачу»? — «Я сказал, до завтра чтобы сделал.» — «Окей, до завтра — до конца завтрашнего дня он может это сделать? Или ты все-таки ждешь, что это будет до завтрашнего утра? Или ты в рабочее время ждешь от человека?» Мне говорят: «А что, непонятно, что это должно быть в рабочее время?» — «Нет, не понятно». Потому что в картине мира сотрудника может быть совсем по-другому. А учитывая, что сейчас поколенческие моменты работают, пропасть непонимания может быть колоссальной.

— Я руководила департаментом корпоративной политики в компании, где было 80% женщин у руля, и президент компании был женщиной. Я 70% своего времени проводила как раз в коммуникациях. И доводила до людей, почему это нужно сделать вот так, а не иначе. И мне кажется, люди остро чувствуют манипуляцию, понимают. И когда понимают, что ими манипулировали, руководитель теряет доверие. А если я в открытую говорю, если я человеку объясняю еще смысл, зачем это делать, у него появляется миссия сделать так, как я попросила.

- Конечно. Другое дело, что это могут быть разные смыслы. То есть для меня смысл может быть в том, чтобы проект довести до ума именно в том виде, в котором я хотела. А для человека - сделать это вовремя, потому что в его деятельности это один из KPI. И сделать это именно так, как я попросила, потому что он знает, что в ответ будет искренняя благодарность. Да, он сделает это вовремя, но смысл выполнения этой задачи может быть для нас разным.

— Оно точно передаёт смысл деятельности. В своей предыдущей корпоративной работе я мягко подводила человека к непривычным зонам и пыталась объяснить, что это поможет ему дальше. И вместо ответов и приказов я всегда больше задавала вопросы. В больших корпорациях работает много несчастных людей. И когда ты можешь дать людям возможность расти и получать от этого удовольствие — это же интересно. Я сама, придя в компанию, столкнулась с таким руководителем, и мне очень повезло. Кто такой лидер? Говорят, это руководитель, который всех за собой ведет, тащит. Нет, разные варианты лидерства есть. Мой лидер-руководитель была женщиной, которая просто тихо находилась рядом с нами, не мешала создавать для нас самих возможности роста и помогала, когда это было нужно. Человек, который принимала подчиненных как равных, с одной стороны, а с другой — не мешала пробовать. И когда говорили: «Попробуем?» — «Пробуйте». Это другая реальность, которую ты можешь себе сам построить, даже в рамках того, где ты сейчас находишься.

— «Устарела» и «нежизнеспособна» — то же самое практически, но каждый раз это бывает по-разному… Нельзя сказать: «Парень, все, что ты делал до встречи со мной, безнадежно устарело, пойдем со мной, я покажу, как надо». Так нельзя. Ведь все то, что с ним происходило, — это и привело его ко мне. И я не могу сказать, что это устарело. С моей точки зрения это будет не совсем уважительно к его бэкграунду. Вот, у человека мечта, он куда-то хочет прийти. Но если он не будет уважать то место, откуда он: понимать, помнить, ценить, даже если там травмирующие обстоятельства были, то он не сможет быть в той другой точке, куда он хочет прийти, и никогда не сможет стать тем, кем он хочет стать.

— Ты просто не сможешь стать собой. Будешь кем-то другим, чужим, но не собой. Представьте ситуацию: кто-то из деревни пришел в город, отучился там, и вдруг к нему приезжают родственники из деревни. Если ты будешь их стыдиться, то ты кто такой?

— Конечно. Иначе получается так, что социальные стереотипы над тобой довлеют больше, чем твои обстоятельства жизненные. Счастье — это путь. Нельзя быть несчастливым: «Сейчас я несчастлив-несчастлив, а дойду до цели, получу и буду счастлив». Нет, если ты идешь туда, не получая удовольствие от того, что ты сейчас делаешь, то придя туда, ты не успеешь насладиться, не будешь счастлив, потому что дальше тебя будет тянуть куда-то еще. Есть же огромное количество таких людей, которые сразу же обесценивают все свои достижения. «Вот, какой ты молодец, ты закончил школу с хорошими оценками» — «Да ну, ерунда, вот если бы университет закончил» — «Ой, какой ты молодец, ты университет закончил» — «Да ну, ерунда, если бы я генеральным директором стал» — «Ой, ты стал генеральным директором, какой ты…» — «Да, ерунда все это по сравнению с губернатором». И это бесконечная гонка, и это не про самого себя, а это про сравнивание себя со своим идеальным тем, которым ты никогда не будешь, если ты не полюбишь себя сегодняшнего в таком виде, в котором ты есть.

— Хороший вопрос. Во-первых, нужно понимать, что такое «любить себя». Это не про то, что «Я сегодня ленюсь, ничего не делаю, потому что я люблю себя». Нет, просто работая и делая что-то, нужно осознанно понимать, делаешь ли ты это из ситуации своего собственного желания. «Хочу ли я это делать сейчас?» И отвечать искренне и откровенно. То есть быть с собой искренним и откровенным — это про любовь к себе, потому что ты тогда не кривишь душой, не говоришь «Нет, мне это нравится, я потерплю». Нужно разрешить себе себя любить в любом состоянии и быть неидеальным. Разрешать быть не доброй, уставшей, разрешать быть веселой и так далее. Понимать, что ты можешь быть любой. И это не значит, что ты плохая, не значит, что ты хорошая.

— Потому что уныние — это про не жизнь, не про любовь, не про осознанность. Это про отрицание самой жизни в ее многогранных проявлениях. А как выходить — вера должна быть в душе. Это то, что не требует доказательств. Хорошо бы, чтобы еще была надежда. Когда есть у человека надежда на что-то, тогда и уныние нипочем. Но я столкнулась с тем, что не так много уныния, сколько страха. А страх парализует очень часто. И после долгого нахождения в парализованном состоянии и от того, что не те жизненные картинки, может прийти уныние. Оно, наверное, всех посещает, другое дело, что кто-то говорит: «К черту это все, пойду поотжимаюсь». Человек поотжимался, разогнал кровь, у него серотонин, дофамин, и ему становится легче. А кто-то входит в зависимые истории. Алкопродукция за карантин в сотни процентов подросла. Потому что алкоголь — это адаптоген, который помогает человеку подстроиться к ситуации, к тем изменившимся обстоятельствам, которые есть. Только действие, мне кажется, может выводить из этого состояния. Ведь клинические проявления уныния — это депрессивные состояния.

— Бережности — в мыслях, в деятельности, в принятии решений, при подсчете последствий и так далее. Когда стараешься учитывать не только свои интересы, но и пробуешь посмотреть через призму оппонента, то вдруг начинаешь видеть то, что было для тебя абсолютно очевидным, но на самом деле оказывается вообще не очевидным для того другого. Поэтому — меньше эгоизма, больше бережливости к себе и к окружению.