ЕЛЕНА СКОРОДУМОВА
«Когда я уйду на покой от времен…»
7 августа 2021 года исполнилось 100 лет со дня ухода из жизни Александра Блока. Рассказываем о том, как в любимом городе поэта создавался его музей. На это ушло почти шесть десятилетий.
«Поэт же Блок будет жив, пока живы будут мечтатели, пока живы будут вечно идущие, а это племя у нас в России — бессмертно». Так завершил свое выступление на состоявшемся в 1926 году вечере памяти Александра Блока писатель Евгений Замятин.
И как же он оказался прав! Именно благодаря им, беззаветно любящим, преданным мечтателям долгие годы сохранялась и сохраняется память о Блоке — человеке, который оказал влияние фактически на всю поэзию двадцатого века. И которого сегодня читают, обожают, помнят.
Выглядывая из окна своей квартиры дома № 57 на Офицерской улице (сегодня это улица Декабристов), Александр Блок частенько видел стоящих на Банном мосту хорошеньких девушек с мечтательными лицами. Александр Александрович в шутку называл переправу через реку Пряжку «мостом Вздохов» не только в честь известного венецианского моста. На этом месте обычно собирались вздыхающие почитательницы знаменитого поэта. Они готовы были стойко ожидать часами – только бы увидеть кумира!
Иногда на Банном мосту его ждала возлюбленная — актриса, оперная дива Любовь Андреева-Дельмас, жившая по соседству. Поэт впервые увидел ее на сцене в 1914 году, страстно влюбился, и эту любовь современники называли сумасшедшей. Огненной женщине посвящен проникновенный цикл стихов «Кармен». Влюбленные нередко гуляли по любимым улицам Коломны…
Александр Блок жил в доме № 57 с 1912 года — сначала в квартире № 21 на четвертом этаже. Когда в феврале 1920-го возникла угроза уплотнения, пришлось переехать в квартиру № 23. Блок с женой переехали на второй этаж, где снимала квартиру мать поэта. В «доме сером и высоком у морских ворот Невы» были написаны многие знаковые стихи, поэмы «Соловьиный сад», «Двенадцать», «Скифы», статьи первых послереволюционных лет. И тут же переживались все катаклизмы того времени — голод, холод, лишения.
Вид на парадную лестницу с четвертого этажа, где жил Александр Блок.
После переселения на второй этаж один из главных поэтов Серебряного века вынужден был заходить к себе домой исключительно через черную лестницу — парадная оказалась недоступна.

О том, что в «самом блоковском месте города» обязательно должен быть открыт музей, друзья поэта заговорили сразу после того, как не стало Александра Александровича. И его вдова Любовь Дмитриевна, остававшаяся вместе с матерью Блока в квартире № 23, тоже не раз высказывалась о создании мемориального музея.

Сам поэт писал: «когда умру, пусть найдутся только руки, которые сумеют наилучшим образом передать продукты моего труда тем, кому они нужны». После смерти Блока его стихи печатали мало. Любовь Дмитриевна бедствовала. В середине двадцатых годов литературовед Евгения Книпович даже написала поэту Сергею Городецкому отчаянное письмо. Она просила заступиться за вдову Блока: за недоимки равнодушные фининспекторы успели описать скромное имущество. Проблему уладили. Несмотря на нужду, удалось сохранить фактически все бесценные вещи.
Время шло, а дальше разговоров о «сохранении памяти великого поэта двадцатого века» дело не шло. Осенью 1939 года случилась скоропостижная смерть Любови Блок — ей не исполнилось и шестидесяти. Когда известный киновед, доктор искусствоведения Нея Зоркая в конце шестидесятых побывала в блоковском доме, жители рассказывали ей, что «Любовь Дмитриевну хоронили тихо-тихо, скромно-скромно, никого народу не было. Не верилось даже, что дочку Менделеева хоронят». Вскоре после похорон архив, вся обстановка были вывезены на хранение в Пушкинский Дом — по завещанию Любови Блок. Специальная комиссия Союза писателей описывала «литературно-мемориальное наследие» не один месяц. А потом случилась Великая Отечественная война. Было не до музея.
Дом №57 по Офицерской улице, где жил Александр Блок.
В апреле 1942 года в блоковский дом угодила авиационная бомба. Часть здания по улице Декабристов была полностью разрушена. Но крыло на набережной реки Пряжка, где жил поэт, к счастью, уцелело. Полностью все восстановить удалось только через несколько лет. Но в 1946 году, посреди разрухи, на стене легендарного дома установили памятную доску. Это была самая первая мемориальная доска в послевоенном Ленинграде, жестоко опаленном блокадой! Тут же, следом, появилось на свет порушившее жизни многих литераторов постановление ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Но 25-летнюю годовщину смерти поэта Блока советская власть отметила.
Однако о музее как бы снова забыли. У писателя, литературоведа, автора работ и биографических книг об Александре Блоке Владимира Орлова была собрана внушительная папка с вырезками из газет разных лет. Из них видно, как неоднозначно официальная власть относилась к поэту. Он как бы оставался на литературном пьедестале, но… После 1946 года имя Блока вдруг стало не в чести. Даже Союз писателей страны в лице его главы Александра Фадеева грозил: «если бы Блок не написал „Двенадцать“, мы бы его вычеркнули из истории советской литературы». А те, кто смел сказать о Блоке доброе слово, подвергались острой критике.
Столовая в квартире Александра Блока.
Так что о мемориальном музее заговорили вновь только в начале шестидесятых. Тогда и началась долгая переписка между партийными органами и Ленгорисполкомом. Советские чиновники вроде как не возражали, даже особо отмечали, что в этом доме поэт сочинил свои самые значимые произведения. Но решить вопрос оказалось непросто: в двух квартирах общей площадью больше 180 квадратных метров жили в тот момент почти двадцать человек. Пушкинский Дом соглашался организовать музей. Но город должен был расселить обе коммуналки и провести ремонт. Власти, включая Министерство культуры РСФСР, надеялись, в свою очередь, на помощь Академии наук.

И только самоотверженность одного человека, его воля действовать вопреки смогли изменить затянувшуюся ситуацию.

Летом 1969 года в «Литературной газете» было опубликовано коллективное письмо «Здесь жил Блок». Главная мысль звучала так: «Мы полагаем, что следует продумать вопрос о возможности создания музеев Блока в Ленинграде и Подмосковье — в местах, связанных с жизнью и творчеством поэта»… Автором письма был человек-легенда, выдающийся критик, исследователь жизни и творчества Александр Блока, впоследствии директор и редактор издательства «Прогресс-Плеяда» Станислав Лесневский. Он сам собирал подписи. Письмо подписали Дмитрий Шостакович, Галина Уланова, вскоре ушедший из жизни Корней Чуковский и многие другие известные деятели культуры. Так началась борьба за создание музеев. Станиславу Лесневскому пришлось еще не один год писать письма, ходить-ездить по разным инстанциям. Станиславу Лесневскому много помогали писатель Константин Симонов, писатель, редактор «Библиотеки поэта» Владимир Орлов. Позже Владимир Орлов подарил музею свою уникальную библиотеку и собрание произведений изобразительного искусства.
В 1977-м Музей истории Ленинграда приобрел собрание коллекционера Николая Ильина. Инженер из Москвы собирал материалы о Блоке больше тридцати лет. У него имелись ценнейшие автографы поэта, книги, фотографии, мемориальные вещи – больше 9 тысяч предметов! Эта коллекция и стала основой будущего музея.
А все годы, пока решался вопрос об открытии музея, почитатели Александра Блока ехали в Ленинград из разных городов Советского Союза. Люди находили адрес и шли к заветному дому. Это было самое настоящее паломничество! В начале семидесятых в убитой коммуналке № 23, в маленькой комнатке с единственным окном во двор, которая когда-то служила Блоку кабинетом, жила Нина Котова. Она с радостью пускала в квартиру всех желающих, рассказывала о том, как все было здесь устроено во времена поэта. Желающих увидеть, где жил Александр Блок, было так много, что Нина Котова завела особую тетрадку — книгу отзывов. Посетители записывали в ней свое главное пожелание — открыть в Ленинграде мемориальный музей любимого поэта. К Нине Федоровне привозили целые делегации школьников, студентов. И по адресу «Ленинград, улица Декабристов, дом 57. Александру Блоку (Нине Котовой)» шли и шли письма — поэта поздравляли с праздниками и писали так, как будто он был жив…
Вид из окна кабинета на реку Пряжку был одним главных критериев выбора квартиры для Блока.
Блоковской группе, которая в семидесятые все же начала работать над будущей экспозицией, предстояло решить сложную задачу: в первую очередь нужно было воссоздать облик квартиры № 21 на четвертом этаже, где Блок жил с 1912 по 1920 год. Специалисты скрупулезно анализировали воспоминания современников, фотографии, собирали дополнительный материал, тем более, что в то время многие жильцы дома № 57 на улице Декабристов еще помнили своего прославленного соседа.

В фондах музея и сейчас хранятся планы квартир № 21 и 23, нарисованные жильцами по памяти спустя годы, есть письменные воспоминания жителей, записанные научными сотрудниками музея. Послойно снятые в блоковских комнатах фрагменты обоев и старинных газет позволили увидеть, какими были стены в те годы, когда здесь жил поэт. Имеется даже уникальная запись беседы Станислава Лесневского с младшей современницей Блока, поэтессой Надеждой Павлович. Она жила в соседнем доме, часто бывала в гостях у Блоков и через пятьдесят с лишним лет прекрасно помнила все детали интерьера. Надежда Павлович, человек необыкновенной судьбы, совсем немного не дождалась открытия музея — она ушла из жизни за несколько месяцев до этого события.
А мемориальный музей в Ленинграде, ставший филиалом Музея истории города, торжественно открыли в 1980 году — к 100-летию со дня рождения Блока. Первый в стране музей, посвященный Серебряному веку. Чтобы попасть в него, нужно было выстоять очередь.
Первые сотрудники музея — выпускницы филологического факультета ЛГУ. Многие из них учились у создателя науки о символизме, блоковеда, профессора Дмитрия Максимова. Его блоковские семинары приходили слушать даже студенты других факультетов. Дмитрий Максимов заразил своих учеников любовью к Александру Блоку, вдохновил, задал тон всей дальнейшей работе. В музее и сейчас трудятся истинные подвижники.
Окно во двор — изящное обрамление для стихотворения «Окна во двор».
— Стихи Александра Блока, вошедшие в сознание русских людей в начале двадцатого века, определили духовную жизнь нескольких поколений. Подлинное поэтическое слово обладает особой силой: блоковские строки спасали, поддерживали людей и в годы сталинского террора, и в годы войны, — считает научный сотрудник Музея-квартиры Анна Горегина. — И неудивительно, что наш музей сразу же после открытия стал еще и духовным центром — здесь выступали выдающиеся литературоведы и артисты, проходили конференции, вечера, возвращавшие из забвения имена поэтов и философов Серебряного века. На вечера, посвященные творчеству еще недавно запрещенных философа отца Павла Флоренского и писателя Василия Розанова, было не попасть. На выставки о роли в русской культуре Оптиной пустыни и острова Валаам шли потоки людей. Ученые перенесли сюда свои семинары. И сегодня музей находится в постоянном движении, у нас все время идет работа, проходят выставки, встречи, фестивали, конкурсы. И каждый открывает для себя своего Блока.
…Однажды, это было в середине восьмидесятых, учитель литературы ленинградской средней школы № 90 Алла Ивановна Корнеева привела в Музей-квартиру Александра Блока своих учеников. Среди них была десятиклассница, которую так поразили рассказ учителя, атмосфера блоковской квартиры, что она решила в будущем работать только здесь. Так и случилось. Поступив в университет, Анна потом перевелась на вечернее отделение, чтобы совмещать и учебу, и работу в музее. Жизнь и творчество Александра Блока она изучает почти тридцать лет. И во время экскурсий Анна Горегина рассказывает о нем так, как будто знала его лично.
Анна Горегина, методист по научно-просветительской деятельности Музея-квартиры Блока.
— Сейчас у нас проходит выставка «Петроград в 1921 году», — продолжает рассказ Анна Горегина. — Этот год стал последним годом жизни Александра Блока и Николая Гумилева. С их уходом закончилась эпоха Серебряного века. Как писал в своем дневнике Александр Александрович, «говорят, писатель должен все понять и сейчас все объяснить. А я в сорок лет понимаю меньше, чем в двадцать, каждый день думаю разное, и жить хочу, и уснуть, и голова болит от этой всемирной заварушки». Мы хотели показать, как в невыносимо сложных бытовых условиях жил и творил Петроград, в какой обстановке приходилось жить творческим людям и обычным горожанам.

Страшно погружаться в те времена! Создатели выставки сделали неожиданное открытие — нашли в фондах музея снимок «Чествование Максима Горького в издательстве «Всемирная литература». Эта фотография хорошо известна. На ней изображены сотрудники издательства — поэты, писатели, переводчики, собравшиеся вокруг Горького. Вот Корней Чуковский с детьми. Александр Блок. Чуть левее — Николай Гумилев. Позируя, держит в руках папиросу. Уникальность найденного в фондах снимка в том, что лица Гумилева не видно: оно стерто и заклеено фотографией другого человека. Это ли не символ тех жестоких лет? Вокруг — такие же стертые и приклеенные лица. Если присмотреться, то можно увидеть еще затертые и тщательным образом заштрихованные человеческие фигуры — тени на стене.
Снимок «Чествование Максима Горького в издательстве «Всемирная литература» со следами ретуши и монтажа.
На памятные августовские дни в музее составлена целая программа. В ней может поучаствовать каждый, кто интересуется Александром Блоком, поэтом и человеком. Однажды он написал такие слова: «Когда я уйду на покой от времен…» Как уверен известный прозаик, критик Владимир Новиков, из своего бессмертия поэт все годы нам помогает. Прежде всего понять и осознать собственное «чувство пути»…
Команда проекта
Текст — Елена Скородумова, фотографии — ЖУВЦ «Адреса Петербурга». Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Анну Владимировну Горегину, методиста по научно-просветительской деятельности Музея-квартиры Александра Блока.